Нервная анорексия, нервная булимия, приступообразное переедание и др.
Читать далееШизофрения, шизоаффективное расстройство, шизотипическое расстройство, бредовое расстройство и др.
Читать далее43 % больных депрессией прекращают прием антидепрессантов из-за побочных действий.
Читать далее
Традиционно историю психиатрии делят на два периода: до 1950 гг. и после. До 1950 гг., как принято считать, у психиатрической практики не было достаточной научной базы. На самом деле, до 1950 гг. в науке было сделано очень много для выяснения того, как “душевные расстройства” связаны с головным мозгом. Просто в те времена в центре внимания психиатрии были другие эпистемиологически приоритетные объекты. Главный из них – промежуточный мозг.
Прежде чем разбираться в теме “порок и психические расстройства”, надо выяснить, что считать “пороком”. Обычно мы так называем сомнительную, с точки зрения морали, привычку, например, пьянство. Для эллинов порок – это нечто противоположное добродетели, поощряемой культурой, например, трусость. Христиане несколько усложнили представление о природе порока, введя учение о первородном грехе, т. е. природной испорченности человека, которая делает возможным то, что греки называли акрасией – состояние, при котором, человек знает, что А – это хорошо, но все равно делает В.
До середины XX в. многие сомневались, а является ли психиатрия научной дисциплиной? На тот момент в ней не сформировалась стандартизованная нозология, не был принят универсальный лексикон и, наконец, психиатрия не могла похвастаться такими грандиозными прорывами, какими была наполнена история медицины начала XX в. Канадский психиатр Хайнц Леманн, первый, кто описал в Северной Америке эффект хлорпромазина и имипрамина (стоит всё же отметить , что первые описания хлорпромазина дал в 1949 г. французский хирург Анри Лабори – прим. ПиН) вспоминал, что в 1930 гг. работа психиатром воспринималась как “карьера для изгоев”, в нее шли только “те, кому больше некуда было пойти, или алкоголики”.
История концепции тревожности начинается в “Корпусе Гиппократа” (V-IV вв. до н. э.), в котором тревожность включена в состав симптомокомплекса меланхолии, а причиной меланхолии в те времена считался избыток черной желчи.
С конца XVIII в. становится ясно, что причины меланхолии следует искать не в печени, селезенке или крови. Анатомия постепенно раскрывает значение нервов и мозга. Современная научная концепция тревожности начинает развиваться в середине XIX в. Первые работы о тревожности были сосредоточены на разборе страха, который переживает солдат на войне, например, феномену “солдатского сердца” – аритмии, провоцируемой страхом.
Проблема воздействия психофармакологических средств на self (личность, самость, собственное Я) обычно обсуждается в контексте медицинской этики. Со временем в этой области будет появляться все больше вопросов, связанных с появлением препаратов, которые не просто избавляют от болезненной симптоматики, но и добавляют новую силу когнитивным функциям человека. Имеются в виду вещества, с помощью которых можно расширить объем памяти, улучшить сообразительность и добиться абсолютно непоколебимой эмоциональной стабильности. В рамках подобных, совсем даже не оторванных от реальности футурологических обсуждений, регулярно всплывает тема “психофармакология и self”.
Эту тему можно попробовать разобрать феноменологически, не удаляясь от реальности современной психиатрии. Феноменология – не философское учение, а подход к обсуждению философских проблем в перспективе опытного переживания. Феноменология теоретизирует от первого лица.
В предлагаемом авторами статьи “двухсистемном подходе” новизну признает лишь тот, кто развивал свои компетенции в психиатрии, не отвлекаясь на такую близкую к проблеме статьи сферу как философия сознания. В философии сознания проблема взаимоотношения физического и ментального интерпретируется при помощи специфически философского понятийного аппарата и без необходимой для врача-психиатра привязки к клинической практике. Однако направление мысли и сама область интереса в данном случае сближают терапевтическую практику и философский дискурс слишком явно, чтобы игнорировать однородность тем теории сознания и научных работ наподобие разбираемого текста.
Начать с того, что обсуждаемая авторами “двухсистемность” напоминает картезианский подход к сознанию – дуализм, разделяющий в человеке физическую и ментальную субстанции. В статье для повышения эффективности лечения предлагается на фундаментальном уровне разделить сознательный опыт, переживаемый пациентом, и физиологический ответ на некий стимул, вызывающий страх.
Традиционно большинство психиатров, кладя на сердце руку, относили обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР) вместе с генерализованным тревожным расстройством, паническим расстройством, агорафобией, социальной фобией и различными специфическими фобиями к группе тревожных расстройств.Именно поэтому одним из самых громких изменений в DSM-5 (и будущей МКБ-11), выпущенной окончательно в свет в 2013 г., было исключение ОКР из рубрики тревожных расстройств и включение его в совершенно новую рубрику – «Обсессивно-компульсивное и родственные расстройства», в которую, помимо ОКР, входят ещё телесное дисморфическое расстройство (оно же дисморфофобия), трихотиломания, невротическая экскориация (повторяющиеся ковыряние кожи, нередко с предшествующим чувством дискомфорта и зуда – прим.), «патологическое собирательство» (от англ. Hoarding Disorder), а также различные вторичные причины ОКР (последствия приёма ПАВ, лекарственных средств и др. медицинских состояний) и другие специфические расстройства ОК-спектра. При этом для ОКР и для телесного дисморфического расстройства были добавлены уточняющие показатели степени тяжести и критики, в т.ч. «бредовой характер» (!).
“Лосось Беннетта в нейронауке — это, примерно, как кот Шредингера в физике ” — сказал, усмехнувшись, старый мудрец (по совместительству один из наших админов).
Эта комичная история уже знакома многим, однако давайте кратко пробежимся по её вехам! В 2009 году Крейг Беннетт, Эбигейл Бэйрд, Майкл Миллер и Джордж Уолфорд были удостоены Шнобелевской премии за то, что они показали как при помощи сложных инструментов (типа фМРТ) и статистики можно обнаружить активность в головном мозге даже у мёртвого лосося.
И начать хотелось бы с одной не очень известной цитаты: «Термин органическое психическое расстройство больше не используется в DSM-IV, потому что он подразумевает под собой то, что другие «неорганические» психические расстройства не имеют биологической основы» © 1994 American Psychiatric Association.
Зачастую на практике распространено явление, когда пациенты, уже достаточно долгое время имеющие тот или иной недуг, не знают чем они вообще болеют. С одной стороны, пациенты этим сами не всегда интересуются. С другой стороны, врачи тоже не спешат активно сообщать пациентам по той или иной причине некоторые диагнозы, а если их и спрашивают об этом, то многие умело уворачиваются: “ну да, у вас расстройство психотического уровня, галлюцинации…поймите, нужно ещё разобраться, посмотреть как вы выйдите из приступа…ну какая шизфрения, господи, конечно, нет!”.
Почему некоторые пациенты не интересуются своим здоровьем, причём независимо от профиля оказываемой медицинской помощи – это вопрос риторический и нас интересуют лишь отчасти, а вот почему такой подход распространен среди врачей-психиатров, многие из которых стоят за него просто горой – куда более интересная тема для обсуждения. Именно этот феномен сегодня мы и обсудим.