Традиционно историю психиатрии делят на два периода: до 1950 гг. и после. До 1950 гг., как принято считать, у психиатрической практики не было достаточной научной базы. На самом деле, до 1950 гг. в науке было сделано очень много для выяснения того, как “душевные расстройства” связаны с головным мозгом. Просто в те времена в центре внимания психиатрии были другие эпистемиологически приоритетные объекты. Главный из них – промежуточный мозг.

Начало изучению промежуточного мозга положили австрийцы Иоганн Карплюс и Алоис Кредль, которые в 1909-11 гг. выяснили, что промежуточный мозг отвечает за вегетативную нервную систему. Большое количество случаев летаргического энцефалита после Первой мировой войны подтолкнуло к изучению роли промежуточного мозга в эмоциональной сфере. В конце 1930 гг. накопилось много публикаций о том, что у пациентов с галлюцинациями, изменениями настроения, навязчивостями, вспышками гнева post mortem обнаруживаются повреждения промежуточного мозга.

Ранее, в 1920 гг., связь промежуточного мозга и эмоций изучалась на животных. Например, американцы Уолтер Кэннон и Филип Бард в конце 1920 гг. удаляли у кошек практически весь мозг, оставляя промежуточный мозг, и наблюдали необычные приступы гнева. В 1930 гг. такие и другого рода эксперименты подтвердили, что промежуточный мозг связан с эмоцией гнева. Исследования пациентов с патологическим гневом post mortem часто свидетельствовали о наличии опухоли промежуточного мозга.

В итоге в середине 1930 гг. сложилась вполне обоснованная картина о роли промежуточного мозга в жизни человека. Это не только регулятор вегетативной нервной системы, но и центр контроля над психикой. Для укрепления концепции промежуточного мозга в психиатрии очень много было сделано французским врачом Жаном Деле. Он опубликовал несколько книг о том, как важен промежуточный мозг для эмоционального баланса. В 1953 г. Деле формулирует цель психиатрического лечения так – исправить работу промежуточного мозга. При этом основным методом лечения рекомендовался электрошок.

В 1940-50 гг. учебники и монографии по психиатрии были переполнены информацией о промежуточном мозге. Наконец-таки медицина доросла до появления биологического объяснения психических болезней, которое, к тому же, претендует на универсальный характер. Работы Деле вдохновили на то, чтобы считать промежуточный мозг биологической базой для психозов, и не только психозов. Мании и депрессии, шизофрения, истерия и каталепсия – все эти состояния психиатры стремились привязать к аномалиям в промежуточном мозге, тем более что у их пациентов довольно часто наблюдаются расстройства, связанные с вегетативной нервной системой (нарушение регуляции водного и углеводного обмена, расстройства сна, расстройства половой функции).

В 1930-40 гг. больной промежуточный мозг считают причиной одновременно и психических и соматических болезней. Такова была мода того времени – психосоматическая медицина, приветствовавшая объединение ментального и физического в человеке в единую систему. Первый номер американского журнала Psychosomatic Medicine (1939 г.) посвятил сразу три статьи промежуточному мозгу.

В середине века в журналах и на конференциях любят разбирать клинические случаи. Причем один и тот же случай мог быть опубликован в журнале по психиатрии и в журнале по эндокринологии. Промежуточный мозг стал чем-то вроде перекрестка, места встречи врачей разных специализаций.

В 1950 г. в Париже проходит Первый международный конгресс психиатров, на котором выступает итальянский врач Уго Черлетти, первооткрыватель метода электрошоковой терапии. Во-первых, он признает, что цели его терапии заданы учением Деле о проблемах в промежуточном мозге как первопричине психических болезней. Во-вторых, он рассказывает о новом направлении своих исследований. Он стал изучать “акроагонины”, вещества, появляющиеся в мозге после судорог, вызванных электрошоком. Черлетти сделал вытяжку этих веществ из свиных мозгов, вколол ее пациентам с тревожными расстройствами и добился весьма положительного эффекта.

Доклад Черлетти свидетельствует о том, что мировая психиатрия, даже в лице врачей, убежденных в эффективности электрошока, продолжает движение в поисках химических веществ, которые будут улучшать состояние пациента. К тому времени было уже перепробовано множество таких веществ (барбитураты, амфетамины, гормоны и т. д.). Но важно то, что в начале 1950 гг. психиатры считают, что искомое вещество должно произвести изменение в конкретном месте – в промежуточном мозге.

В публикациях 1950 гг. нарушение работы промежуточного мозга называют “самым успешным из ныне существующих объяснений психических расстройств”. Революционное и поворотное для истории психиатрической науки изобретение хлорпромазина произошло именно в этом контексте. Предполагалось, что с помощью хлорпромазина получится перенастроить работу промежуточного мозга, в первую очередь, исправить механизм регуляции сна.

Дальнейшее изучение мозга изменило представление о роли промежуточного мозга. Вскоре стало ясно, что за многие функции отвечает на самом деле не промежуточный мозг, а другие части лимбической системы и другие части головного мозга. Промежуточный мозг перестал быть главной эпистемической вещью (объектом, разворачивающим свою сущность под влиянием процесса познания) в психиатрической науке.

История промежуточного мозга в науке показательна в двух аспектах. Во-первых, это история о том, как в психиатрии до нейролептиков и до построения современной нейрохимической теории совершалась очень важная научная работа. Во-вторых, теперь мы видим, что эти самые нейролептики появились не на пустом месте, а в определенном историческом контексте, который был по большей части задан работами о промежуточном мозге.

С внедрением нейролептиков изменилась концепция психиатрии, но разрыва между анатомической моделью и нейрохимической моделью не было. В истории психиатрии не было момента, когда ученые объявили о единовременном переходе от “вчерашней”, устаревшей парадигмы к новой парадигме.

Международный конгресс по хлорпромазину и нейролептикам в 1956 г. признал, что терапевтический эффект от новоявленных психотропных лекарств, конечно, есть. Но, несмотря на это, психиатры по-прежнему не понимают, что происходит в мозге больного человека. Следовательно, надо продолжить изучать… промежуточный мозг.

К слову сказать, серотонин, который открыли в те годы, изучался тоже в рамках исследований промежуточного мозга.

На Конгрессе французских психиатров и неврологов в 1957 г. продолжают очень много говорить о промежуточном мозге. Но уже видно, как формируется новый дискурс для психиатрии завтрашнего дня – все больше внимания привлекает тема нейротрансмиттеров.
Люди 1950 годов понимали, что переживают время радикального перехода в психиатрии. На Международном конгрессе по хлорпромазину в 1956 г. говорили о новой эре, в которой психические расстройства будут лечиться таблеткой с тем веществом, которое плохо работает в организме больного – совсем, как в других медицинских специализациях.

Но эта новая эра не наступила бы, если б ученые и врачи долгое время не фокусировались на теме, эвристическая значимость которой превышала ее объективно-научный вес.

Хотя промежуточный мозг был практически заброшен с наступлением эры психофармакологии, интерес к нему возрождается вместе с освоением новых технологий изучения мозга. В начале XXI в. опять актуализируется вопрос о наличии структурных нарушений в таламусе и гипоталамусе при таких болезнях как шизофрения.

Психиатрия развивается, а это значит, что увеличивается количество “эпистемических вещей”. В современной психиатрии, наверное, есть три таких вещи, примагнитивших к себе колоссальное внимание ученых.

Амигдала (из-за повышения интереса к теме страха и тревожных расстройств).

Поле Бродмана 25 (новый кандидат на разгадку природы депрессии).

Глутатион (пептид, дефицит которого, предположительно, способствует развитию шизофрении).

История с промежуточным мозгом учит тому, что делать избыточный акцент на чем-то одном при изучении психопатологий – это нормально, без этого, наверное, наука не может двигаться вперед. Но мы никогда не знаем, как изучение выбранной темы изменит наше знание в целом и какие будут последствия у сегодняшних исследований для завтрашнего дня.

Автор текста: Филиппов Д.С.

Источник: Emilie Bovet “Biography of a brain structure: studying the diencephalon as an epistemic object” Philosophical issues in psychiatry III. The nature and sources of historical change. Oxford University Press, 2015 pp. 123-139