Он крикнул: “Здравствуй, голова!”

(А. С. Пушкин “Руслан и Людмила”)

 

“Мозг, который не мог умереть” (1962 г.)

 

Голова в этом фильме принадлежит попавшей в автокатастрофу невесте врача-изобретателя. Врач вовремя приносит оторванную голову в свою частную лабораторию, помещает голову в чудо-аппарат и сохраняет ей жизнь. 

 

Как только голова начинает осознавать, что происходит, врач рассказывает ей о своем плане – восстановить ее существование целиком, т. е. воссоединить голову с телом. Это звучит так, будто его невеста не ожила, и, несмотря на то, что она ведет разумный диалог, считать ее по-настоящему живой нельзя. Подразумевается, что оживление головы почти умершего человека – это лишь начальный этап, недостаточный для того, чтобы считать человека возвращенным к жизни. Голова без тела, пусть и с восстановленными когнитивными функциями, не воспринимается как полноценный человек.

 

Полноценное межличностное общение налаживается сразу после оживления головы. По идее, врач должен быть счастлив, что личность его невесты не исчезла. Память, речь, все признаки самосознания, аффекты, мотивации и ценности – все, как и до обезглавливания. Казалось бы, этого достаточно, чтобы считать реанимацию успешной.

 

Не только врач думает, что эксперимент нельзя считать завершенным, пока голова не присоединена к телу. У его ассистента своя точка зрения – он говорит о непозволительности нарушения естественного порядка. Имеется в виду не то, что подобные медицинские операции ломают вечный жизненный цикл, всегда заканчивающийся смертью. Естественный порядок – это существующая по умолчанию комплектность человеческого организма. Чтобы быть человеком, нужно иметь не только мозг, но и сердце, а также другие внутренние органы, туловище и конечности.

 

Когда в самом начале фильма отец главного героя учит его во время проведения операции: “Не повреди моторные зоны в мозге, а то пациента парализует”, главный герой по-философски отвечает: “Что лучше – быть мертвым или парализованным?” Эта гамлето-мефистофелевская мрачная задумчивость намекает зрителю на то, что в конечном итоге интенции фанатичного изобретателя дурны и негуманны. Он будет нарушать естественный порядок так, как посчитает нужным.

 

После оживления головы любимой женщины, озвученная им дилемма “Быть мертвым или парализованным?” куда-то испаряется. Он без раздумий бросается доделывать телесность невесты. Возвращать ее к жизни, оставив парализованной – фактически бесплотной – он не хочет. Голова со своей стороны так же быстро решает этот вопрос – она не хочет жить без тела и просит, чтобы ее умертвили. Получается, что оба человека, напрямую вовлеченные в эксперимент, не признают жизнь головы достойной сохранения.

 

Феноменологи, начиная с Гуссерля, пишут о телесности как о необходимом условии существования субъектности. Показанная в фильме попытка опровергнуть этот тезис превращается в кошмарную игру, в которой футуристическая трансплантология конфликтует с феноменологией тела.

 

Существование личности вне тела допустимо в религиозной антропологии, но, когда эксперимент по отделению субъектности от телесности проводится в пространстве науки, это вызывает ужас у наблюдателей. В каком-то смысле нам привычнее представлять человеческую личность полностью лишенной материальной оболочки, как призрак или чистый дух. Но человек-голова отвратителен в высшей степени и омерзителен даже самому себе. 

 

“Мозг Донована” (1953 г.)

 

В этом фильме после авиакатастрофы осталась не голова, а головной мозг миллионера по имени Донован, который помещается в некий аквариум. О том, что мозг жив, автор эксперимента судит по наличию электрической активности. Фиксация альфа-волн становится основой для процесса общения с мозгом человека.

 

Известный философский мысленный эксперимент “мозг в колбе” получил прекрасное художественное воплощение в фильме “Матрица” (1999 г.). “Мозг в колбе” –  философская фантазия о мозге, который в лабораторных условиях получает точно такие же стимулы, что мозг получает в обычных обстоятельствах, пребывая в черепной коробке. Для этого в лаборатории должен работать мощнейший компьютер, способный производить бесчисленное количество стимулов, складывающихся в цельную симуляцию мира. Ответные реакции обрабатываются компьютером и включаются в состав симуляции. Состояние “мозга в колбе” ничем не отличается от состояния мозга в живом человеке, за тем исключением, что мозг существует в отрыве от тела.

 

В “Мозге Донована” мозг располагается в лабораторном сосуде. В “Матрице” такой буквальности нет, но главное различие не в этом. В “Мозге Донована” коммуникация развивается не так, как в “Матрице”, а в противоположном направлении – мозг не воспринимает пассивно стимулы извне, а сам становится субъектом, оказывающим влияние на людей.

 

Экспериментатор, между прочим, озвучивает кратчайшее определение личности, которая, по его мнению, сохраняется в отделенном от тела мозге:

 

“В мозге знания и опыт, то есть мысли”.

 

Лишенный каких-либо сенсорных датчиков, мозг информационно слеп. В отличие от людей в “Матрице” и в отличие от исходного варианта эксперимента с “мозгом в колбе”, мозг Донована не получает никаких данных извне, он существует в изоляции от мира. При патологическом состоянии известном как синдром “запертого человека” пациент не способен реагировать на стимулы, но он, по крайней мере, фиксирует их появление. Мозг Донована “заперт” сам в себе, к нему не доходят стимулы и ему не на что реагировать.

 

Мысли, о которых говорит автор эксперимента, в такой ситуации, действительно, могут разворачиваться только вокруг накопленного опыта прошлого. Со временем память Донована обогатится опытом существования мозга вне тела. Изменится ли тогда природа мыслительного процесса?

 

Каким-то образом мозг Донована все-таки получает доступ к информации из внешнего мира. Когда доктор стучит по аквариуму, приборы, подключенные к мозгу, показывают колебания альфа-волн. Непонятно, как мозг слышит этот стук, ведь он лишен всех “устройств” ввода. По логике фильма, мозг превращается в самостоятельное живое существо с особенной, ни на что не похожей, системой ориентации в мире. Мозг двигается так, будто дышит, и даже увеличивается в размерах. Это уже не отделенный от человека внутренний орган, а представитель нового вида живых существ.

 

Экспериментатор хочет создать что-то вроде декодера, переводящего электрические импульсы мозга в звуковые волны. Тогда он сможет в буквальном смысле слова “услышать”, как думает мозг Донована.

 

Выясняется, что звуки мозговой активности действуют гипнотически. Под их влиянием ученый теряет волю и превращается в зомбированного слугу мозга, пульсирующего в аквариуме.

 

Мозг, таким образом, становится не просто самостоятельным существом, но более сильным, чем люди. И не просто более сильным, но к тому же еще и злонамеренным. Находясь в черепе живого человека он таким не был. Злонамеренность появляется после того, как ему не дают умереть и заставляют существовать в неестественном виде, как это сделали с головой героини фильма “Мозг, который не мог умереть”. Но если голова в том фильме была несчастна и бессильна, то мозг Донована зол и вооружен таинственными телепатическими способностями.

 

Доктор фактически становится послушным зомби, агентом чужой воли. Что берет под свой контроль мозг Донована? Мозг доктора или его тело? Если чужой мозг контролирует только тело, то мозг подконтрольного человека должен “отключиться”, уступив власть над телом другому центру управления. Тогда доктор находился бы в сомнамбулическом состоянии, но в фильме он вполне сознательно совершает сложные действия.

 

Может ли мозг Донована приказывать чужому телу без “отключения” чужого мозга? Положительный ответ означает возможность сосуществования двух воль в одной личности. Сюжет с раздвоенностью сознания и воли отсылает одновременно к двум, на первый взгляд, не имеющим ничего общего дискурсам – нейрофизиологическому (эксперименты с рассечением нервных путей, соединяющих полушария) и богословско-философскому (споры о количестве воль у Иисуса Христа). Приблизительно в том же направлении ведет вдумчивого зрителя сюжетный изгиб фильма “Маньчжурский кандидат”, о котором я писал в другом месте.

 

“Обнаженная и Сатана” (1959 г.)

 

Экспериментатор в этом фильме (как всегда, работающий в собственной лаборатории, без поддержки каких-либо научных институтов) повторяет легендарные опыты советского физиолога Сергея Брюхоненко (1890-1960) с искусственным кровоснабжением отрезанной головы собаки. После его скоропостижной смерти ассистент ученого, доктор Уд, реанимирует его голову, а затем берется за план подобный тому, что пытались осуществить в фильме “Мозг, который не мог умереть”. Он хочет отрезать голову симпатичной ему девушки калеки и пришить ее к идеальному телу стриптизерши.

 

Доктор Уд – олицетворение неэтичности в науке. Собственно, он и есть Сатана. Оживление головы во всех трех фильмах представляется как дьявольский проект, который ни при каких условиях не может быть полезен людям. Неэтичный ученый в поп-культуре выглядит почти всегда именно так. Он переделывает мир, игнорируя мораль, потому что для дьявольски совершенного ума все моральное относительно.      

 

Как и в “Мозге, который не мог умереть” в качестве донора тела выбирается работница секс-индустрии. Наверное, имеется в виду то, что ее тело уже унижено до уровня бездушного объекта тем бизнесом, в котором она работает.

 

Голова, живущая без тела, сама по себе неинтересна. Доктор Уд, так же как и герои двух других фильмов (к ним можно добавить профессора Керна из романа Александра Беляева “Голова профессора Доуэля” 1925 г.), видит в оживлении головы лишь предварительный этап эксперимента по оживлению человека посредством пересадки головы. Никто из фантастических кино-экспериментаторов не удовлетворяется тем, что смог практически обессмертить мозг человека.

 

В этих историях технологический успех никого не делает счастливым. Девушка, которой полностью заменяют тело, горько восклицает: “Это не мое тело!” Доктор Уд кричит в ответ: “Нет! Это твое тело”. И каждый из них по-своему прав.

 

С одной стороны, я вправе называть моим телом то тело, которое находится полностью, насколько это возможно с нейропсихологической точки зрения, под контролем моего сознания, или, лучше сказать, в ведении моего сознания. Трансплантология того уровня, о котором фантазируют авторы этих трех фильмов, сможет последовательно снабжать человеческую голову несколькими новыми телами. Страшно, конечно, даже думать об этом, но в интересах нейрофилософского творчества можно попробовать вообразить не только последовательное, но и одновременное присоединение к одной голове нескольких тел.

 

С другой стороны, моим телом является то тело, в составе которого рос мой мозг. Все тела, которые будут присоединяться к зрелому мозгу, будут чужими. Чужими не в том смысле, в котором чужим является донорский орган, но чужими, как невообразимый и непостижимый модус существования другого человека. И только герои фильма “Обнаженная и Сатана” знают, какая катастрофа страшнее – быть головой без тела или головой с чужим телом.

 

Автор текста: Филиппов Д.С.